На пути к новой немец­кой и евро­пей­ской поли­тике в отно­ше­нии России

Поли­тика Гер­ма­нии в отно­ше­нии России в послед­ние деся­ти­ле­тия ока­за­лась неудач­ной. Вместо ожи­да­е­мой демо­кра­ти­за­ции раз­вился авто­ри­тар­ный режим. Целью новой поли­тики Гер­ма­нии должно быть сдер­жи­ва­ние России и посто­ян­ное предот­вра­ще­ние воз­мож­ных напа­де­ний в будущем.

Немец­кая поли­тика в отно­ше­нии России послед­них деся­ти­ле­тий потер­пела фиаско – она не достигла своей цели, скорее – наобо­рот. Россия не „модер­ни­зи­ро­ва­лась“: она не стала демо­кра­ти­че­ской, плю­ра­ли­сти­че­ской страной с дивер­си­фи­ци­ро­ван­ной эко­но­ми­кой, не стала кон­струк­тив­ным меж­ду­на­род­ным игроком, ищущим вза­и­мо­вы­год­ные решения в честных и спра­вед­ли­вых отно­ше­ниях с другими парт­не­рами. Вместо этого в России сло­жился авто­ри­тар­ный режим, дер­жа­щийся на насилии, все больше опре­де­ля­ю­щий себя как империю, и все больше опи­ра­ю­щийся на войну как на основ­ное сред­ство господства.

После окон­ча­ния холод­ной войны Гер­ма­ния уста­но­вила тесные отно­ше­ния с Россией. Три канц­лера – Гельмут Коль (1982–1998), Герхард Шредер (1998–2005) и Ангела Меркель (2005–2021) – сделали выбор в пользу тесного поли­ти­че­ского и эко­но­ми­че­ского парт­нер­ства с Москвой. Эти поли­ти­че­ские отно­ше­ния под­креп­ля­лись тесными дело­выми связями, в том числе в сфере энер­ге­тики. В свою очередь,в течение двух деся­ти­ле­тий Гер­ма­ния оста­ва­лась одним из самых важных парт­не­ров и для Путина.

Учи­ты­вая эти тесные отно­ше­ния с Россией, сегодня Гер­ма­ния должна задаться вопро­сом о том, какую роль немецко-рос­сий­ская поли­тика сыграла в этом пре­вра­ще­нии России в авто­ри­тар­ное и агрес­сив­ное госу­дар­ство, угро­жа­ю­щее евро­пей­скому мирному порядку. Необ­хо­димо разо­браться в том, какие ошибки были допу­щены и что нужно сделать по-другому в будущем. Только тогда, когда станет ясно что именно пошло не так в прошлом, можно будет гово­рить о по-насто­я­щему новом начале.

1. Пара­дигма германо-рос­сий­ской поли­тики до 2022

Итоги окон­ча­ния холод­ной войны опре­де­ляли поли­тику Гер­ма­нии в отно­ше­нии России на про­тя­же­нии трех деся­ти­ле­тий. Тот факт, что Гор­ба­чев после долгих коле­ба­ний и пере­го­во­ров с США и ФРГ дал согла­сие на объ­еди­не­ние Гер­ма­нии в рамках НАТО, и что его обе­ща­ние вывести в после­ду­ю­щие годы из Восточ­ной Гер­ма­нии остав­ши­еся совет­ские войска было выпол­нено – все это вызвало в Гер­ма­нии большое облег­че­ние и бла­го­дар­ность. Риски объ­еди­ни­тель­ного про­цесса были огромны, и многое зави­село от раз­ви­тия событий в Москве.

То, что Россия про­явила себя как кон­струк­тив­ный партнер, фун­да­мен­тально повли­яло на опыт этих лет. В резуль­тате сфор­ми­ро­ва­лась поли­тика под лозун­гом „Россия прежде всего“. Гер­ма­ния, как и США, отда­вала при­о­ри­тет России и по большей части игно­ри­ро­вала осталь­ное пост­со­вет­ское про­стран­ство. Весь расчет, все ставки были на Москву. С одной стороны, это было связано опа­се­ни­ями, что отно­ше­ния с Россией могут снова стать враж­деб­ными. Успехи в области свободы и без­опас­но­сти с 1989 года зави­сели от того, про­дол­жала ли Москва вести себя кон­струк­тивно и в духе парт­нер­ства. С другой стороны, важную роль играла надежда на то, что Россия станет ответ­ствен­ным игроком в новом, мирном мировом порядке, близким парт­не­ром Гер­ма­нии и Европы. Наконец, Россия при­вле­кала и своим эко­но­ми­че­ским потен­ци­а­лом, осо­бенно в энер­ге­ти­че­ском секторе.

Все эти мотивы привели к тому, что немец­кие поли­тики чув­ство­вали осо­бен­ную бли­зость и пре­дан­ность России. Высту­пая в сен­тябре 2001 года в Бун­ден­стаге с речью на немец­ком языке, Путин – нахо­див­шийся с 1985 по 1990 год в Дрез­дене в каче­стве агента КГБ – пред­ло­жил Гер­ма­нии тесное парт­нер­ство. Россия „всегда испы­ты­вала особые чувства к Гер­ма­нии“, заявил он. Европа может стать „мощным и само­сто­я­тель­ным центром мировой поли­тики“ только в том случае, если объ­еди­нится с „чело­ве­че­скими, тер­ри­то­ри­аль­ными и при­род­ными ресур­сами“ и с „эко­но­ми­че­ским, куль­тур­ным и обо­рон­ным потен­ци­а­лом России“. И хотя речь о парт­нер­стве шла уже давно, обе стороны „еще не научи­лись дове­рять друг другу“. Но сегодня, дескать, стала пора „заявить окон­ча­тельно: холод­ная война окончена“.

Пред­ло­же­ние упало на бла­го­дат­ную почву. Между Путиным и тогдаш­ним канц­ле­ром Гер­хар­дом Шре­де­ром сло­жи­лись тесные отно­ше­ния. Путин увидел воз­мож­ность развить „дружбу“ со Шре­де­ром, когда канцлер Гер­ма­нии поссо­рился с Вашинг­то­ном в 2003 году из-за войны в Ираке. В какой-то момент Шредер остался почти в оди­но­че­стве, пока рос­сий­ский пре­зи­дент не вме­шался и не под­дер­жал его в серии сов­мест­ных встреч с фран­цуз­ским пре­зи­ден­том Жаком Шираком.

С этого момента Шредер ока­зался тесно связан с пре­зи­ден­том России. Неза­долго до выборов в Бун­дес­таг 2005 года – которые Шредер про­иг­рал – Шредер и Путин под­пи­сали декла­ра­цию о наме­ре­ниях постро­ить газо­про­вод через Бал­тий­ское море: “Север­ный поток‑1”. Новый тру­бо­про­вод должен был напря­мую соеди­нить Россию и Гер­ма­нию. После своего пора­же­ния на выборах Шредер стал пред­се­да­те­лем наблю­да­тель­ного совета опе­ра­ци­он­ной ком­па­нии – хорошо опла­чи­ва­е­мым лоб­би­стом, который аги­ти­ро­вал не только за завер­шен­ное в 2011 году стро­и­тель­ство газо­про­вода „Север­ный поток – 1“, но и за вторую трубу, “Север­ный поток‑2”.

Ангела Меркель, сме­нив­шая Шредера в 2005 году, не раз­де­ляла энту­зи­азма Шредера в отно­ше­нии Путина. Но, несмотря на свою кри­ти­че­скую дистан­цию от Кремля, она не изме­нила прин­ци­пам поли­тики Гер­ма­нии в отно­ше­нии России. В этом ее вооду­ше­вил некогда бли­жай­ший коллега Шредера Франк-Вальтер Штай­н­майер, дважды ста­но­вив­шийся мини­стром ино­стран­ных дел при Меркель (2005–09 и 2013–17). Для Штай­н­май­ера „крепкая вза­и­мо­связь“ с Россией была цен­траль­ным внеш­не­по­ли­ти­че­ским про­ек­том; Путин не раз при­ни­мал его лично, а сам Штай­н­майер регу­лярно под­дер­жи­вал дове­ри­тель­ные беседы с Сергеем Лав­ро­вым. Зигмар Габ­ри­эль, будучи пред­се­да­те­лем СДПГ и мини­стром эко­но­мики и ино­стран­ных дел при Меркель, также был одним из сто­рон­ни­ков тесного парт­нер­ства с Москвой и активно высту­пал за стро­и­тель­ство „Север­ного потока – 2“.

После атаки России на Украину в 2014 году – аннек­сии Крыма и напа­де­ния на Донбасс испод­тишка – Меркель стала одним из ини­ци­а­то­ров запад­ных санкций против России. Но пара­дигма парт­нер­ства с Россией их не кос­ну­лась. С одной стороны, она непо­ко­ле­бимо делала ставку на дипло­ма­тию с Кремлем, пытаясь в мно­го­чис­лен­ных и раз­но­фор­мат­ных пере­го­во­рах с Путиным убедить рос­сий­ского пре­зи­дента в том, что он идет по ложному пути. С другой стороны, она не была готова отка­заться от идеи еще более тесной эко­но­ми­че­ской инте­гра­ции и согла­си­лась на стро­и­тель­ство „Север­ного потока – 2“.
Этот взгляд в недав­нее прошлое пока­зы­вает, насколько наивной была надежда Меркель на дипло­ма­ти­че­ское решение кон­фликта между Россией и Укра­и­ной – так назы­ва­е­мый нор­манд­ский формат. Для Путина пере­го­воры были просто попыт­кой с наи­мень­шими затра­тами добиться того, чего он упорно хотел: кон­троля над Укра­и­ной – страной, которая, по его мнению, не имела права на самостоятельность.

До откры­того напа­де­ния на Украину в феврале 2022 года поли­тика в отно­ше­нии России, начатая Шре­де­ром и про­дол­жен­ная Меркель, прак­ти­че­ски не вызы­вала про­ти­во­ре­чий. Посто­янно утвер­ждался один и тот же принцип: Россия – трудный, но неза­ме­ни­мый парт­не­ром, без кото­рого решение кон­флик­тов в Европе и вокруг нее станет невоз­мож­ным. Также под­чер­ки­ва­лось и то, что сотруд­ни­че­ство с Кремлем имеет жиз­ненно важное зна­че­ние в борьбе с изме­не­нием климата и в сдер­жи­ва­нии иран­ской ядерной про­граммы. Кри­ти­че­ские голоса раз­да­ва­лись лишь среди зеленых, которые под­дер­жи­вали тесные кон­такты с рефор­ма­то­рами Восточ­ной и Цен­траль­ной Европы и с рус­скими диссидентами.

Инстру­менты, которые Берлин исполь­зо­вал против Москвы, состо­яли почти исклю­чи­тельно из „пряника“ и почти никогда из „кнута“, т.е. поли­ти­че­ского или эко­но­ми­че­ского дав­ле­ния. Счи­та­лось, что главный метод в отно­ше­ниях с Кремлем – это раз­го­вор. Чем жестче дей­ство­вал Кремль – против Грузии в 2008, против Украины с 2014., против Сирии с 2015, – тем важнее этот раз­го­вор с Путиным ста­но­вился в глазах ведущих поли­ти­ков в Берлине. Но „разум­ные решения“, на которые наста­и­вал Берлин в бес­чис­лен­ных беседах с Путиным, Лав­ро­вым и другими пред­ста­ви­те­лями режима, никак не соот­вет­ство­вали логике власти, пола­гав­шейся на внут­рен­нее и внешнее насилие, чтобы сохра­нить свои позиции и вос­ста­но­вить доми­ни­ру­ю­щее положение.

На это рас­ту­щее внут­рен­нее и внешнее насилие путин­ского режима у немецко-рос­сий­ской поли­тики ответа не находилось.

Более жесткий курс в отно­ше­нии России, за который высту­пали, в част­но­сти, Польша и страны Балтии, был отверг­нут в Берлине как оши­боч­ный. Вместо этого немец­кие поли­тики про­дол­жали пола­гаться на „мягкие“ инстру­менты и парт­нер­ство с Россией. В 2016 году, нахо­дясь на посту мини­стра ино­стран­ных дел, Франк-Вальтер Штай­н­майер жало­вался на то, что НАТО якобы „бряцает оружием“ в отно­ше­нии России. И в том же 2016 году, уже после того как Россия бомбила граж­дан­ские объекты в Сирии, Штай­н­майер заявил в своем выступ­ле­нии в Ека­те­рин­бурге, что „осо­бенно Гер­ма­ния и Россия должны рука об руку рабо­тать“ над вос­ста­нов­ле­нием Сирии.

Под­держка Меркель Украины была без­условно искрен­ной и важной. Искрен­ними были и ее сим­па­тии к рос­сий­ской оппо­зи­ции – так, в августе 2020 года она помогла спасти жизнь извест­ному оппо­зи­ци­он­ному поли­тику Алексею Наваль­ному: когда Наваль­ный был отрав­лен, она под­дер­жала его доставку в бер­лин­скую клинику. Однако в то же время она про­дол­жала про­во­дить рос­сий­скую поли­тику Шредера.

Одно­вре­менно с этим про­пасть между заяв­ле­ни­ями немец­ких поли­ти­ков о под­держке „модер­ни­за­ции“ России и реаль­но­стью путин­ской поли­тики, все больше опи­рав­шейся на внут­рен­нее и внешнее насилие, уве­ли­чи­ва­лась. Самое позднее, после напа­де­ния России на Украину в 2014–2015 годах, необ­хо­димо было пото­ро­питься уста­но­вить новую, более надеж­ную пара­дигму немец­кой поли­тики в отно­ше­нии России – пара­дигмы, которая бы отда­вала должное все более оче­вид­ной угрозе, которую Россия пред­став­ляет для евро­пей­ского порядка без­опас­но­сти и которая должна была бы быть раз­ра­бо­тана в тесном сотруд­ни­че­стве с восточно- и цен­траль­но­ев­ро­пей­скими сосе­дями. Но вместо этого при все Меркель оста­лось по-старому.

2. 2022 год: пере­лом­ный момент

Окон­ча­ние прежней пара­дигмы немец­кой поли­тики в отно­ше­нии России слу­чи­лось не по доброй воле. В новом пра­ви­тель­стве, при­шед­шем к власти в декабре 2021 года, были силы, которые хотели другого, более дистан­ци­ро­ван­ного курса. В осо­бен­но­сти это каса­лось зеленых. Канцлер Шольц и СДПГ, с другой стороны, были более склонны оста­ваться верными своей прежней поли­тике в отно­ше­нии России: поли­тике, которую активно под­дер­жи­вали и вопло­щали в жизнь важные деятели СДПГ, включая Штай­н­май­ера, Габ­ри­эля и других.

Именно откры­тое объ­яв­ле­ние Путиным войны Западу выбило почву из-под ног немец­ких поли­ти­ков: сначала пере­броска рос­сий­ских войск, создав­шая угро­жа­ю­щий фон для Украины, затем – пись­мен­ные уль­ти­ма­тумы США и НАТО с тре­бо­ва­ни­ями о выходе из тер­ри­то­ри­аль­ной сферы инте­ре­сов, на которые пре­тен­дует Россия – Восточ­ной и Цен­трально-Восточ­ной Европы – и, наконец, откры­тое напа­де­ние на Украину 24 февраля 2022.

До самого конца Шольц и Макрон пола­га­лись на пере­го­воры с Москвой – как напря­мую с Путиным, так и в нор­манд­ском формате – надеясь, что Россия будет заин­те­ре­со­вана в поиске кон­сен­суса. И даже в первые дни войны Шольц не решался взять новый курс; изна­чально канцлер отка­зы­вался помо­гать Украине оружием. Только когда дав­ле­ние извне и изнутри стало слишком велико, он решился на реши­тель­ный шаг.

В своем заяв­ле­нии в Бун­дес­таге 27 февраля Шольц объявил о „пово­рот­ном моменте“. Диагноз был ясен, язык пря­мо­ли­неен: Путин „хлад­но­кровно раз­вя­зал агрес­сив­ную войну“, потому что „свобода укра­ин­цев“ ставит под вопрос его „соб­ствен­ный репрес­сив­ный режим“. Путин – „под­жи­га­тель войны“, кото­рого необ­хо­димо “оста­но­вить”. Крем­лев­ский пра­ви­тель хочет „стереть неза­ви­си­мую страну с карты мира“ и „раз­ру­шить систему евро­пей­ской без­опас­но­сти“. Путин „хочет постро­ить Рос­сий­скую империю“, он хочет „в соот­вет­ствии с соб­ствен­ными пред­став­ле­ни­ями корен­ным образом пере­кро­ить порядок в Европе“. В „обо­зри­мой пер­спек­тиве“ Путин ставит под угрозу без­опас­ность в Европе, поэтому Гер­ма­ния должна помочь Украине оружием и зна­чи­тельно лучше воору­жить бундесвер.

Это заяв­ле­ние стало сен­са­цией. Канцлер объявил об окон­ча­нии германо-рос­сий­ского парт­нер­ства, за которое Путин столь мно­го­словно высту­пал в Бун­дес­таге в 2001 году, и об отходе от прин­ци­пов, которые фор­ми­ро­вали поли­тику Гер­ма­нии в отно­ше­нии России на про­тя­же­нии более двух десятилетий.

И тем не менее: даже если в после­ду­ю­щие недели и месяцы Гер­ма­ния постав­ляла Украине оружие и бое­при­пасы, а Гер­ма­ния под­дер­жи­вала запад­ные санкции, реаль­ность не соот­вет­ство­вала реши­мо­сти, выра­жен­ной 24 февраля.

При этом опросы обще­ствен­ного мнения неод­но­кратно пока­зали, что кон­фрон­та­ци­он­ный курс в отно­ше­нии России получил широкую под­держку. Подав­ля­ю­щее боль­шин­ство немцев настой­чиво высту­пило за поставки оружия в Украину, в осо­бен­но­сти, изби­ра­тели Партии зеленых. Даже когда стало ясно, что Россия ока­зы­вает дав­ле­ние на Гер­ма­нию из-за поста­вок энер­го­но­си­те­лей, под­держка Украины мало изме­ни­лась. Соли­дар­ность немец­кого насе­ле­ния с жерт­вами агрес­сии про­дол­жает оста­ваться очень высокой.

Что каса­ется оружия и бое­при­па­сов, то львиную долю аму­ни­ции в Украину поста­вили США, за ними следуют Польша и другие страны Восточ­ной и Цен­траль­ной Европы, а также Вели­ко­бри­та­ния. Гер­ма­ния, как и Франция, про­дол­жала дей­ство­вать осто­рожно и нере­ши­тельно. Заняв обо­ро­ни­тель­ную позицию в дебатах о постав­ках оружия, в апреле канцлер Шольц открыто пре­ду­пре­дил о ядерной войне, показыв тем самым, что он поз­во­лил себя запу­гать ядер­ными угро­зами со стороны России. Парт­неры по коа­ли­ции и обще­ствен­ность, потря­сен­ные бру­таль­но­стью захват­ни­че­ской войны, которую раз­вя­зала Россия, тре­бо­вали более объ­ем­ных поста­вок тяже­лого оружия в Украину. Дав­ле­нию с их стороны канцлер сопро­тив­лялся при помощи все новых аргументов.

Гер­ма­ния также тор­мо­зила с вве­де­нием санкций. В част­но­сти, на уровне ЕС Берлин бло­ки­ро­вал попытки оказать мас­си­ро­ван­ное дав­ле­ние на Россию посред­ством энер­ге­ти­че­ских санкций. Обес­по­ко­ен­ное тем, что насе­ле­ние не спра­вится с эко­но­ми­че­скими послед­стви­ями энер­ге­ти­че­ских санкций, феде­раль­ное пра­ви­тель­ство решило не исполь­зо­вать этот инстру­мент – и тем самым предо­ста­вило Путину воз­мож­ность исполь­зо­вать газ в каче­стве оружия. То, что настой­чи­вые попытки при­ме­нять это оружие летом (2022 – прим. пере­вод­чика) ока­за­лись для Москвы мало­эф­фек­тив­ными, было связано еще и с тем, что пра­ви­тель­ство Гер­ма­нии меся­цами рабо­тало над тем, чтобы мини­ми­зи­ро­вать свою энер­ге­ти­че­скую зави­си­мость от России.

В отличие от Меркель образца 2014/​15, Шольц не взял на себя руко­во­дя­щую роль. На меж­ду­на­род­ном уровне Гер­ма­ния, как правило, тор­мо­зила многие решения, хотя и при­ни­мала должное участие в боль­шин­стве про­цес­сов. Эту позицию Берлину было занять нетрудно: , руко­вод­ство Западом быстро взял на себя Вашинг­тон. Гер­ма­ния, как и другие евро­пей­ские страны, могла легко впи­саться в стра­те­гию, раз­ра­бо­тан­ную Вашинг­то­ном в тесном сотруд­ни­че­стве с союз­ни­ками. Необ­хо­ди­мость в при­ня­тии соб­ствен­ных важных стра­те­ги­че­ских решений отпала – оста­ва­лось только взве­ши­вать, к каким из пред­ла­га­е­мых мер и в каком объеме стоило при­со­еди­няться, а где лучше было бы притормозить.

В то же время ком­пе­тент­ность аме­ри­кан­ского руко­вод­ства зна­чи­тельно помогла евро­пей­цам в том, чтобы изоб­ра­жать види­мость един­ства и реши­тель­но­сти перед осталь­ным миром. Трещины и несо­гла­сия ока­за­лись скрыты. В Запад­ной Европе, осо­бенно в Париже, Россию про­дол­жают рас­смат­ри­вать как важного сило­вого поли­ти­че­ского игрока, с которым рано или поздно при­дется снова рабо­тать вместе. Макрон про­дол­жает под­чер­ки­вать, что мир можно найти только в диалоге с Кремлем. Цен­траль­ная и Восточ­ная Европа, Скан­ди­на­вия и Вели­ко­бри­та­ния, напро­тив, ставят на победу над Россией: только если Россия потер­пит явное пора­же­ние, она отка­жется от своих импер­ских амбиций, которые фун­да­мен­тально угро­жают порядку евро­пей­ской без­опас­но­сти. Эти линии разлома про­хо­дят и через Германию.

Про­фес­си­о­на­лизм аме­ри­кан­ского лидер­ства, с одной стороны, и бру­таль­ность захват­ни­че­ской войны, которую ведет Россия, обес­пе­чили сего­дняш­ние един­ство и реши­мость Запада. Однако из этого не следует делать вывод о том, что все старые пара­дигмы рос­сий­ской поли­тики отбро­шены. Если изме­нится ситу­а­ция, может изме­ниться и настроение.

Именно поэтому необ­хо­димо раз­ра­бо­тать новую стра­те­гию в отно­ше­нии России – стра­те­гию, всерьез учи­ты­ва­ю­щую “пово­рот­ный момент” и созна­тельно дела­ю­щую выводы из опыта рос­сий­ской военной агрес­сии. Старая поли­тика про­ва­ли­лась, а новой пока нет.

3. Что пошло не так?

Пер­во­на­чаль­ный подход, заклю­чав­шийся в том, чтобы под­дер­жи­вать транс­фор­ма­цию России в либе­раль­ную демо­кра­тию и рыноч­ную эко­но­мику, был пра­виль­ным. В инте­ре­сах Гер­ма­нии и Европы, чтобы Россия рано или поздно пошла по этому пути. Поскольку кон­фликт между Россией и Европой не связан в первую очередь с силовой поли­ти­кой, он носит систем­ный харак­тер. Если бы Россия была демо­кра­тией, то ее силовые поли­ти­че­ские амбиции – а с ними и свя­зан­ные с ней силовые поли­ти­че­ские кон­фликты – исчезли бы не сразу. Однако, как и во многих других странах с импер­ским прошлым, они ока­за­лись бы суще­ственно огра­ни­чены, а их зна­че­ние стало бы относительным.

Суть напря­жен­но­сти носит систем­ный харак­тер: кон­фликт между Россией и Западом столь мас­штаб­ным делает страх рос­сий­ского авто­кра­ти­че­ского руко­вод­ства перед демо­кра­тией, т. е. перед лише­нием поли­ти­че­ской и эко­но­ми­че­ской элиты власти. Цен­траль­ное место здесь зани­мает страх перед „цвет­ными рево­лю­ци­ями“, которые, согласно рос­сий­ской про­па­ганде, про­во­дятся Западом для ослаб­ле­ния России. С точки зрения Кремля, Запад явля­ется силовым поли­ти­че­ским про­тив­ни­ком не только потому, что он мешает или пре­пят­ствует амби­циям России по импер­скому заво­е­ва­нию соседей. Демо­кра­ти­че­ский Запад угро­жает еще и фун­да­менту власти, на котором стоит авто­кра­ти­че­ская элита внутри страны. Это повы­шает готов­ность к кон­фликту с Западом.

С другой стороны, с демо­кра­ти­че­ской Россией Гер­ма­ния и Запад могли бы кон­струк­тивно сотруд­ни­чать во многих обла­стях; исчез­но­ве­ние систем­ного кон­фликта сделало бы воз­мож­ным вза­им­ную откры­тость и раз­ря­дило бы про­ти­во­сто­я­ние власти. Угроза, которую Россия пред­став­ляет для своих соседей, зна­чи­тельно умень­шится и, веро­ятно, исчез­нет в дол­го­сроч­ной пер­спек­тиве. Демо­кра­ти­че­ская Россия могла бы стать страной, при­зна­ю­щей границы рос­сий­ского наци­о­наль­ного госу­дар­ства и ува­жа­ю­щей суве­ре­ни­тет соседей. Россия может пойти по пути, который прошли многие другие империи.

Про­блема немец­кой поли­тики в отно­ше­нии России в послед­ние деся­ти­ле­тия заклю­ча­лась не в цели – спо­соб­ство­вать раз­ви­тию России в сторону либе­раль­ной демо­кра­тии. Про­блема скорее была в том, что немецко-рос­сий­ская поли­тика эту цель никогда не пре­сле­до­вала всерьез. Вместо этого Берлин в одно­сто­рон­нем порядке тесно вза­и­мо­дей­ство­вал с Кремлем, закры­вая глаза как на то, что Россия все больше дви­жется к авто­кра­тии и нео­им­пе­ри­а­лизму, так и на проект эко­но­ми­че­ской „вза­и­мо­связи“, осо­бенно в области энер­ге­ти­че­ской политики.

Поли­тика Гер­ма­нии в отно­ше­нии России за послед­ние два деся­ти­ле­тия допу­стила, в част­но­сти, три ошибки:

Иллюзии по поводу России. С атакой России на столицу Грузии Тбилиси в 2008, самое позднее в 2014/​15 с напа­де­нием на Украину должно было стать ясно, что Россия всту­пает на путь воз­об­нов­ле­ния импе­ри­а­ли­сти­че­ской агрес­сии и, таким образом, пред­став­ляет откры­тую угрозу для мирного порядка в Европе. И самое позднее, когда Путина снова „избрали“ пре­зи­ден­том в 2012 году, необ­хо­димо было осо­знать, что Россия нахо­дится на пути к жест­кому самодержавию.

Россия прежде всего. В течение трех деся­ти­ле­тий Гер­ма­ния делала ставки, в первую очередь, на Россию и в зна­чи­тель­ной степени игно­ри­ро­вала ее соседей. Когда тогдаш­ний министр ино­стран­ных дел Польши Радек Сикор­ский пред­ста­вил свои планы „Восточ­ного парт­нер­ства“ мини­стру ино­стран­ных дел Гер­ма­нии Штай­н­май­еру в 2008 году и пред­ло­жил сов­местно под­дер­жать эту ини­ци­а­тиву по укреп­ле­нию отно­ше­ний ЕС с Бела­русью, Укра­и­ной, Мол­до­вой, Грузией, Арме­нией и Азер­бай­джа­ном, Штай­н­майер отмах­нулся. „Штай­н­майер отдавал при­о­ри­тет отно­ше­ниям с Россией и рас­смат­ри­вал поль­ское пред­ло­же­ние как большую угрозу инте­ре­сам Гер­ма­нии в России“, – пишет Кор­не­лиус Охманн, подводя итоги ситу­а­ции (https://www.bertelsmann-stiftung.de/fileadmin/files/BSt/Presse/imported/downloads/xcms_bst_dms_31394_31395_2.pdf). Сикор­ский далее про­дви­гал свои планы вместе с мини­стром ино­стран­ных дел Швеции Карлом Бильд­том – в то время как Штай­н­майер сосре­до­то­чился на „парт­нер­стве в области модер­ни­за­ции“ с Россией. Как Гер­ма­ния, так и США под­дер­жи­вали вовсе не новую госу­дар­ствен­ную систему, полу­чив­шую раз­ви­тие в Восточ­ной Европе. Вместо этого все при­ви­ле­гии ока­за­лись у России, а Бела­русь, Украина и Молдова, а также Южный Кавказ игно­ри­ро­ва­лись. Все счи­та­лись с тем, что Россия снова вела себя все более импе­ри­а­ли­сти­че­ски и исполь­зо­вала так назы­ва­е­мые „замо­ро­жен­ные кон­фликты“, чтобы осла­бить сосед­ние страны и поме­шать им развить большую независимость.

Зави­си­мость от энер­ге­ти­че­ской поли­тики. Неспо­соб­ность Берлина ввести мас­си­ро­ван­ные энер­ге­ти­че­ские санкции против России после 24 февраля 2022 года – это резуль­тат про­валь­ной поли­тики эко­но­ми­че­ской инте­гра­ции, увен­чав­шейся одно­сто­рон­ней зави­си­мо­стью и воз­мож­но­стью шантажа. За стро­и­тель­ство „Север­ного потока‑1“ и „Север­ного потока‑2“ Гер­ма­ния дорого попла­ти­лось: в Цен­траль­ной и Восточ­ной Европе доверие к ней было утеряно.

4. На пути к новой поли­тике в отно­ше­нии России

В связи с тем, что в феврале 2022 года Россия открыто напала на Украину – и, сле­до­ва­тельно, на евро­пей­ский мирный порядок – первой целью новой поли­тики в отно­ше­нии России должно быть сдер­жи­ва­ние рос­сий­ской агрес­сии и укреп­ле­ние евро­пей­ского мирного порядка таким образом, чтобы не допус­кать Россию до подоб­ных атак в дальнейшем.

Во-первых, это озна­чает необ­хо­ди­мость мас­си­ро­ван­ной под­держки Украины в военном, поли­ти­че­ском и эко­но­ми­че­ском плане. Победа Украины – воз­вра­ще­ние ею большей части утра­чен­ной тер­ри­то­рии – может дать толчок к ослаб­ле­нию рос­сий­ского импе­ри­а­лизма, с одной стороны, и к воз­рож­де­нию либе­раль­ной демо­кра­тии как вари­анта раз­ви­тия России, с другой.

Во-вторых, речь идет об уси­ле­нии не только Украины, но и других восточ­ных госу­дарств. Это необ­хо­димо для закреп­ле­ния нового порядка, сло­жив­ше­гося после распада Совет­ского Союза и Вар­шав­ского дого­вора. Чем больше страны региона – как состо­я­щие в НАТО, так и не явля­ю­щи­еся ее членами – смогут защи­тить свой суве­ре­ни­тет от агрес­сив­ной России, т.е. сдер­жать Россию, тем ста­биль­нее будет этот порядок.

В‑третьих, Запад сможет успешно дать отпор рус­скому нео­им­пе­ри­а­лизму только в том случае, если он займет позицию силы. Для этого евро­пейцы должны стать неза­ви­си­мыми от рос­сий­ской энер­ге­тики, обрести устой­чи­вость, в том числе за счет борьбы с дез­ин­фор­ма­цией и про­па­ган­дой, и инве­сти­ро­вать в свой военный потенциал.

В‑четвертых, новая стра­те­гия может рабо­тать только в сотруд­ни­че­стве с Вашинг­то­ном. В насто­я­щий момент вновь ста­но­вится ясна цен­траль­ная роль США. С одной стороны, только США удается скло­нить евро­пей­цев к единой стра­те­гии в споре с Россией. С другой стороны, только Соеди­нен­ные Штаты обла­дают стра­те­ги­че­ским и военным потен­ци­а­лом, в том числе ядерным, чтобы спра­виться с подоб­ным про­ти­во­сто­я­нием с Россией. Для того, чтобы под­держка США оста­ва­лась ста­биль­ной, евро­пейцы должны взять на себя в этом кон­фликте наи­боль­шую часть бремени.

В‑пятых, Запад должен быть готов к пере­ме­нам в России и раз­ра­бо­тать пред­став­ле­ние о том, какими могут и должны быть кон­струк­тив­ные отно­ше­ния с изме­нив­шейся Россией. Заин­те­ре­со­ван­ность в том, чтобы Россия дви­га­лась к либе­раль­ной демо­кра­тии и рыноч­ной эко­но­мике, оста­ется высокой; авто­кра­ти­че­ская Россия всегда будет пред­став­лять серьез­ную про­блему для без­опас­но­сти и ста­биль­но­сти в Восточ­ной и Восточно-Цен­траль­ной Европе. Если Россия встанет на такой путь, то Запад должен очень быстро и реши­тельно пред­ло­жить свою под­держку, не повто­ряя ошибок послед­них десятилетий.
Textende

 

Эта кон­цеп­ция была опуб­ли­ко­вана в рамках финан­си­ру­е­мого Феде­раль­ным мини­стер­ством ино­стран­ных дел проекта «Expert Network Russia». Его содер­жа­ние отра­жает личное мнение автора. Перевод с немец­кого: Полина Аронсон

Похожие темы

Newsletter


Mit unseren Daten­schutz­be­stim­mun­gen erklären Sie sich einverstanden.