Франция анализирует последствия своей политической доктрины «Россия в первую очередь, Украина – во вторую»
Политика Франции в отношении России строилась на своекорыстных иллюзиях и привела к опасным ошибкам, обострив параноидальные тенденции Путина. Теперь Западу придется пересмотреть свою политику и выстроить новую систему безопасности в Европе и за ее пределами, пишет Мари Мендрас.
Данный материал был опубликован в рамках проекта «Экспертная сеть Россия». Там же вы найдете английскую версию!
PDF-версия (на английском) тут!
В чем была наша ошибка? Этот мучительный вопрос преследует правительства Франции, Германии и других европейских стран. Когда украинцы освободятся от российской оккупации и начнут заново восстанавливать свою страну и возвращаться к нормальной жизни, нам не избежать серьезного пересмотра всей концепции и практики системы безопасности европейского континента. Нам придется выстроить общую стратегию взаимоотношений с государством, потерпевшим поражение, и обществом, находящимся на дне отчаяния, то есть с Российской Федерацией. Только тщательный анализ наших ошибок и наших, показавших свою несостоятельность, решений и действий поможет выстроить надежную, многостороннюю систему безопасности в Европе и за ее пределами.
Своекорыстные заблуждения в ущерб безопасности Европы
Для Германии, как показал в своей статье Ульрих Шпек, иллюзорной была надежда на «модернизацию» России. Для Франции ошибочными оказались планы создания новой архитектуры безопасности совместно с Россией, в противовес американской мощи, чтобы тем самым упрочить ведущую роль Франции в Европе. Оба эти замысла были неосуществимы, и оба строились на фатальной ошибке: они исходили из предположения, что Владимир Путин их полностью разделял.
Позиция была двойственной и противоречивой: с одной стороны вести с Путиным изнурительный диалог и защищать наши экономические интересы и импорт энергоносителей, а с другой стороны – увеличивать санкционную нагрузку на ведущих игроков российской экономики. Все вместе привело к сокрушительному поражению политики разумного сдерживания. Хуже того, мы обострили обсессии Путина и его внутренние противоречия. У российского лидера сложилась картина слабой Европы, подчиненной желаниям США, и одновременно врага, наделенного дьявольским коварством и напрямую угрожающего его собственной власти и «сфере преимущественных интересов».
Мы обострили его паранойю, поскольку почти все исходившие от нас сигналы он принимал с искажениями, интерпретируя их как манипуляцию или слабость. Например, в 2019–20 годах, когда французский президент найсточиво призывал российского лидера вести разговор со своим украинским коллегой и искать компромис по Донбассу, он тем самым укреплял в Путине уверенность в том, что Париж был готов принять частичную российскую оккупацию Украины и ее подчинение Кремлю. За встречей Макрона и Путина в Форте Брегансон в конце августа 2019 последовал неудачный саммит в нормандском формате по минским соглашениям (Париж, 9 декабря). В марте-апреле 2021 Путин начал масштабную кампанию военного устрашения, собрав на украинской границе сто тысяч тяжело вооруженных войск. [1]
Эмманюэль Макрон никогда не высказывался прямо о желании Владимира Путина воевать на чужой территории. Он крайне отрицательно относится к наемникам корпорации «Вагнер», действующим в франкофонной Африке, особенно в Мали, где они вынудили Францию свернуть антитеррористическую операцию «Бархан». В интервью 19 ноября 2022 в Тунисе Эмманюэль Макрон говорил о «хищническом проекте», сочетающем дезинформацию и вооруженные беспорядки: «Силы, пытающиеся распространить свое влияние в Африке с целью нанести ущерб Франции, ущерб французскому языку, посеять сомнения, а главное – преследовать собственные интересы». Влияние Франции в Африке за последние десятилетия сократилось.
И тем не менее французский президент стремился убедить Путина не начинать полномасштабную войну против Украины. До и после начала российской агрессии 24 февраля 2022 он, используя все свое политическое влияние, отдал много времени диалогам со своим российским визави – диалогам, в котором стороны не слышали друг друга. Даже после ужасающих преступлений в Буче и не только, после обстрелов больниц и жилых домов он все еще надеялся держать открытыми линии коммуникации с Кремлем, и не спешил с визитом в Киев.
10–11 марта 2022 г. Эмманюэль Макрон собрал своих европейских партнеров в Версальском дворце. Итоговая декларация не упоминала поставок оружия в Украину и не касалась возможности предоставления ей статуса кандидата в члены Европейского союза. Макрон предложил альтернативную опцию так называемого «зала ожидания», то есть участие в европейском сообществе из 27 членов ЕС и их 14 соседей, включая Турцию.[2] Спустя несколько недель он отказался от этой позиции. В середине июня вместе с канцлером Германии, премьер-министром Италии и президентом Румынии он посетил Украину. И 23 июня, за неделю до конца президентства Франции в ЕС, все 27 стран проголосовали за то, чтобы предоставить кандидатский статус Украине и Молдове. Приблизительно тогда же Финляндия и Швеция подтвердили свое намерение вступить в НАТО.
Путь Эмманюэля Макрона
Двойственную позицию Франции нельзя объяснить исключительно давлением промышленного лобби, консервативных СМИ или настойчивостью тех сегментов политического спектра, которые требовали «возвращения к нормальности» (Retour à la normale). Уже в марте 2022 было совершенно ясно, что не может быть никакого возвращения к business as usual и нормальным отношениям с людьми Путина, запятнавшими себя подозрением в совершении военных преступлений. Большинство компаний покинули Россию, университетские обмены были приостановлены, почти все экспаты из Европы и Северной Америки вернулись домой.
Президентские и парламентские выборы могут отчасти служить объяснением извилистого курса в отношении России, которого придерживался Макрон. 17 апреля он был переизбран с небольшим отрывом от Марин Ле Пен. Но за неделю до этого 55% избирателей отдали свои голоса кандидатке с отчетливо заявленной пропутинской позицией.[3] 16 июня новое Национальное собрание было избрано. «Президентское большинство» из представителей нескольких партий не смогло обеспечить себе большинство мест.
В середине октября 2022 Эмманюэль Макрон в интервью для телевидения отвечал на вопрос, продолжит ли он попытки наладить контакт с Владимиром Путиным. Он ответил, что придет время, когда нужно будет сесть за стол и вести переговоры с Россией – когда Украина даст на это добро. Но здесь налицо внутреннее противоречие, ведь президент Зеленский ясно обозначил свою позицию: мирные переговоры с новым правительством России начнутся тогда, когда вся территория Украины будет освобождена и репарации станут предметом переговоров. Неделей раньше в Праге французский президент в более позитивном ключе говорил о поддержке европейскими союзниками Украины до полной победы над агрессором. Мы видим, насколько отличались его послания к французской аудитории, которая, по мнению Елисейского дворца, больше всего хочет окончания войны на любых условия, даже при условии частичной оккупации Украины.
Макрон по-прежнему проводит свою противоречивую линию, говоря «да, но». В этом он похож на Олафа Шольца. В сентябре – ноябре 2022 года официальная позиция Парижа и Берлина, если обобщить, звучала так: «Да, Украина должна выиграть войну и вернуть себе территориальную целостность, но Россия не должна потерпеть унизительное поражение. Да, европейцы должны поддерживать Украину, но мы не можем ослаблять «национальную оборону», отправляя туда слишком много оружия». И все же правительства обеих стран увеличили поставки вооружений, которые так необходимы украинским военным для защиты гражданского населения и инфраструктуры. Острая необходимость, диктуемая войной, должна получить приоритет над расплывчатыми политическими нарративами, которые продолжают составлять основу политического и медийного дискурса внутри страны.
Как можно доверять авторитарному лидеру, который давно показал свою склонность к развязыванию войны?
«Конечно, мы не доверяем Путину», сообщили официялные лица в Елисейском дворце журналистам и экспертам на условиях анонымности. Но Эмманюэль Макрон сохранял уверенность в своей способности убедить автократа пойти на соглашение. Он не до конца осознал неспособность Владимира Путина слушать, договариваться, и мыслить рационально. Прошло целых шесть месяцев, когда французское правительство начало говорить о «преступной войне Путина» вместо формулировки «российская агрессия». Это было долгожданным шагом к признанию нелегитимности лидера, его бандитских методов и преступных целей.
30 ноября 2022 французское Национальное собрание проголосовало за историческую резолюцию, в который позиция Франции обозначена очень ясно: она осуждает преступную агрессию России и призывает к полной поддержке Украины.[4] В тот же день французское правительство подтвердило свое свою решимость привести в действие решение Европейской комиссии о создании специального трибунала для рассмотрения российских военных преступлений.[5]
Почему так поздно открылись глаза на брутальные методы и нескрываемо обсессивное стремление Путина уничтожить Украину? Мстительные заявления Кремля имели многие признаки отрыва от реальности. Политическая и военная эскалация 2021 года достигла высшей точки в агрессивных «ультиматумах», которые Кремль предъявил США и НАТО в декабре 2021, требуя немедленной демилитаризации восточноевропейских членов НАТО и гарантий, что Украина никогда не станет членом блока. К тому времени США уже предупредили своих союзников в Европе о том, что Россия ведет активные приготовления к войне.
Снисходительность Франции и Германии подстегнули Путина, позволив ему предположить, что он сможет обвести их вокруг пальца, пользуясь их всепоглощающим желанием хоть как-то с ним договориться. И он повторял всем, кто хотел слушать, одну и ту же ложь: «Россия не будет вторгаться в Украину». Очень многие люди, принимающие решения во французской политике, хотели верить, что Украина действительно была частью русского мира, русской культуры, русского языкового пространства и «исторической пост-имперской сферы влияния». Нам, европейцам, было удобно не беспокоиться о безопасности и благополучии украинцев, белорусов, армян, грузин. Избегать прямого вмешательства было нашим девизом. Такой ценой мы покупали расположение людей в Кремле, которые теперь могли уже не опасаться нашего влияния в их бывших республиках.
Хуже того, многие влиятельные политики, «эксперты», журналисты, деловые люди просто отказывались видеть в Украине с ее 45 миллионами жителей страну с большими перспективами, которая могла принести Европе множество преимуществ, если бы ей удалось добиться полной независимости, добротного государственного управления и экономического процветания наряду со своими западными соседями. Политические партии всех оттенков, от левых до правых, не рассматривали критически собственные отношения с путинской Россией. Но позиции могут меняться. На дебатах в Национальном собрании 11 октября 2022 левая партия «Непокорившаяся Франция» (La France insoumise) поддержала экологическую партию в призыве к правительству увеличить размеры помощи и объемы поставок вооружений Украине.
К счастью, общественное мнение в преобладающем большинстве поддерживает Украину и готово принимать беженцев. Амбивалентные заявления Макрона вплоть до октября 2022 не встречали понимания, люди не знали, чего ждать от Москвы и что будет происходить, если части Украины попадут под постоянную российскую оккупацию.
Старые привычки, новые проблемы
Война против Украины разрушила хрупкий баланс, отличавший французскую политическую стратегию в отношении путинской России. Оглядываясь назад, поражает, как поздно настало пробуждение: все прозрели только тогда, когда началась полномасштабная агрессия против огромной страны в Европе, сопровождающаяся систематическим разрушением административных зданий, жилых домов, школ, больниц и жизненно важной инфраструктуры.
Президенты Жак Ширак и Николя Саркози были «друзьями Владимира», гостями на его днях рождения. Их преемник Франсуа Олланд никогда не поддерживал эту традицию излишне близких личных отношений с кремлевским вождем. Однако ему не удалось начать тщательный и столь необходимый пересмотр отношений между Парижем и Москвой. А президент Макрон хотел верить в то, что Путин остается разумным и рационально мыслящим человеком, который не откажется от политики прагматического диалога.[6]
Многие годы правительства Франции, Германии, Италии, Бельгии и других стран держали курс под девизом «экономика прежде всего», составляя острый контраст с политикой Великобритании, стран Балтии, Финляндии и Польши: «безопасность прежде всего». Среди этих стран существовал ясный и простой консенсус: диктатура Путина может привести к войне, а война означает чрезвычайный произвол и перевес так называемых «силовиков» и самого Путина. Это стратегическое понимание и предвидение оказались абсолютно верными.
С начала 2021 года до сегодняшнего дня президент Франции занимался непростым вопросом российско-украинских отношений, в то время как его избиратели были им не слишком довольны и популярность его партии снижалась. В 2020 году я проводила анализ для Центра либерального модерна, и в этом анализе я указала на ряд заблуждений правительства Франции по поводу выгоды близких отношений с Москвой и пренебрежению к опасной сущности путинского режима. Французские политические и деловые элиты часто проявляют слабость к имперской истории, большим государствам, сильным лидерам, военной силе и национальному rayonnement, то есть попыткам распространить свои язык, культуру, образ жизни и традиции государственности. Это отношение помешало нам ясно увидеть неприглядную реальность и надвигающуюся опасность. Кроме того, есть постоянный фон латентного недоверия к Соединенным Штатам и к американо-британской либеральной концепции «Запада».
Начиная с 1950х годов французские президенты хотели видеть свою страну занимающей центральное положение между Востоком и Западом в качестве игрока, искусно балансирующего между двумя сверхдержавами. Их отношение к европейскому сообществу было более теплым, чем к НАТО и его милитаристской структуре. Москва с удовольствием подыгрывала опасениям французов в 1960–70х годах, ведь это вгоняло клин между союзниками по Атлантическому блоку. Кроме того, у Парижа есть давняя проблема со статусом ядерной державы и членством в постоянной пятерке Совета безопасности ООН. Эта доминантная позиция не позволяет увидеть реальное место Франции в Европе и в мире – а именно: Франция больше не является первым среди равных в Европе – и не дает отказаться от контрпродуктивных попыток сохранить свой статус, вместо того, чтобы искать новый подход к ситуации и проводить реформы.
Подобно другим ядерным державам, французское правительство долго избегало столь необходимой переоценки военного фактора и ядерного сдерживания в сфере национальной и международной безопасности. Им очень не хочется пересматривать сам вопрос безопасности, которая сегодня распространяется на все области человеческой жизни и защиты государства от самых разных угроз: диверсии и кибератаки, экономический и энергетический шантаж, неравенство и миграция, коррупция и международная преступность, тиранические реваншистские режимы, военные наемники и незаконные военные формирования. Возможно, быстрое превращение России в милитаризованную диктатуру заставило нас еще крепче держаться за устаревшие модели и стратегии.
Тень Минска
Даже после аннексии Крыма и захвата восточного Донбасса прокси-войсками французское правительство не до конца осознало объем нарушений, которые создали опасную ситуацию в Украине и Европе. Французские политики далеко не сразу осознали и приняли тот факт, что Франция стала посредником, которому необходимо тесно сотрудничать с другими государствами Европы. Российская интервенция в Крыму и Донбассе в 2014 году вынудила Францию признать токсичную роль Москвы в жизни бывших советских республик. Лишь тогда, наконец, Париж признал, что безопасность восточноевропейских стран нельзя было доверить попечениям Кремля, и что Европейский Союз и НАТО должны были согласиться взять на себя более серьезную ответственность в поддержке демократических независимых государств в Украине, Беларуси, Молдове, Грузии, Армении и Азербайджане. Мы слишком долго пренебрегали безопасностью государств, находящихся в промежуточном положении, уязвимых к российским подрывным действиям и военным интервенциям. Нам не хватало грамотного анализа траектории балтийских государств, Польши и других жертв жестокой советской диктатуры во время и после Второй мировой войны, тех стран, которые вступили в НАТО и ЕС в 1999, 2004 и 2007 годах, с полного согласия всех партнеров.
Французы могли бы справляться с новой ситуацией гораздо лучше, ведь они не так зависели от российского газа, как Германия. Они могли бы добиваться стратегического пересмотра европейской энергетической стратегии, не ограничиваясь вопросом газовых поставок, и полного пересмотра системы европейской безопасности в виду ненадежности российского режима. В 2017 году в Сорбонне Эмманюэль Макрон с большим подъемом говорил о будущем Европы. К сожалению, внутриполитические проблемы взяли свое, и французский президент позволил краткосрочным национальным интересам взять верх над общеевропейскими задачами.
Не помогала делу и позиция США по поводу минских соглашений, создавая трения между союзниками, а именно между Варшавой, Парижем и Берлином. Не стоит забывать, что Вашингтон не хотел быть частью переговоров по Донбассу в 2014 году, и что Франция и Германия представляли в Минске организацию ОБСЕ.
Фактор США
Смены администраций США не позволяли французскому руководству и национальным элитам определиться по поводу американской точки зрения. Годы Трампа были очень тяжелыми для Атлантического альянса и отношений между США и ЕС, а также для многих других ключевых вопросов, таких как изменение климата и борьба с терроризмом. Но уже и на администрацию президента Обамы нельзя было особенно положиться, поскольку европейские союзники постоянно ощущали отношение к себе как к партнерам второстепенной важности. Кроме того, американский подход строился на отдании приоритета тем проблемам, которые, с точки зрения национальной безопасности, усложняли формирование политики Запада в отношении России, Китая и Ближнего Востока. Европейцы не могли себе позволить сосредоточить свои усилия на Китае и оставить Россию на потом. Точно так же они не могли повторять за Вашингтоном его не всегда последовательный курс то активного вмешательства, то дистанцирования от проблем в странах с открытыми военными конфликтами. Во Франции, и вероятно во всей Европе, было ощущение, что неудача США в Афганистане в 2021 году обострила нетерпение Москвы ввязаться в схватку и повысило ставки в Украине. Одна из слабостей Владимира Путина – это его мечта о том, как некий воображаемый Вашингтон признает его и вернет ему статус большого государственного деятеля у руля восстановленной в своих правах сверхдержавы, на равных с США. Вместе с правительствами Франции и Германии, администрация США несет часть ответственности за опрометчивые военные планы Путина после его военных действий в Грузии в 2008 году и вмешательства в 2015 году в преступную войну Асада против народа Сирии.
Общая платформа для окончания войны и для безопасности Украины
При всем, что сказано о внутренних национальных политических повестках Франции, Германии и США, их внутренняя политика больше не имеет большого значения. Речь уже давно не идет о национальных и личных идиосинкразиях. Как сказал президент Германии Франк-Вальтер Штайнмайер после своего визита в Киев в октябре 2022, «Видимость мирного договора только раззадорит Путина». Он сказал вслух то, что думают все остальные европейские лидеры. Консенсус на этот счет очень силен. В Европе бушует война, и более 50 стран поддерживают украинцев в их борьбе против агрессора и усилиях по восстановлению страны. Российская армия и наемники будут разбиты. Вопрос – когда и как состоится военное поражение. И что мы можем сделать, чтобы подготовить конец войны и то, что за ним последует.
Наша общая позиция должна быть ясно закреплена, чтобы не повторять ошибки Минских соглашений. Мы больше не допустим существования серых зон необеспеченной безопасности между Россией и нами. Украина, Молдова и другие страны, оказавшиеся между границами, не должны оставаться в состоянии уязвимого суверенитета, делающего их заложниками Кремля.
Во-первых, мы доверяем президенту Владимиру Зеленскому, его стратегии и его требованиям. Он руководитель первого ряда, и его стратегия оказалась верной.
Во-вторых, российские вооруженные силы должны оставить оккупированные и нелегально аннексированные территории и согласиться на безусловное прекращение огня.
В‑третьих, украинские власти примут формат и повестку переговоров, включая вопрос о репарациях, которые будет выплачивать Москва.
В‑четвертых, российские власти признают свою ответственность за начало и ведение войны и допустят независимое международное расследование эксцессов и преступлений.
В‑пятых, все усилия будут сосредоточены на восстановлении Украины и возвращение перемещенных лиц. ЕС будет плотно работать с Киевом, Молдовой и Грузией над процессом их успешного включения в Европейский союз и поддерживать граждан Беларуси и Армении в их борьбе за право на демократическое правление. НАТО начнет процесс включения Украины в свой состав.
В‑шестых, мы, европейцы и партнеры по трансатлантическому блоку, должны быть готовы к тому, чтобы пройти сложнейший послевоенный кризис и переходный период в Российской Федерации. Европа может быть в безопасности только в том случае, если в России граждане живут в правовом государстве. Нам необходима согласованная политика в отношении российских альтернативных элит и общества внутри и вне Российской Федерации.
Доктор Мари Мендрас – профессор Института Сьянс По и научный сотрудник Национального центра научных исследований в Париже.
Русский перевод: Любовь Гурова
