Международный треугольник: Польша – Россия – Германия
Отношения Польши с Россией в значительной степени характеризуются асимметрией. Германия и Украина играют в этом центральную роль, пишет Януш Райтер.
Данный материал был опубликован в рамках проекта «Экспертная сеть Россия». Там же найдете английскую версию!
Трудно понять польско-российские отношения, не принимая во внимание два других государства: Германию и Украину. Они обе, каждая по-своему, наложили отпечаток на отношения между Польшей и ее восточным соседом – Россией. Эти отношения во многом ассиметричны. Польша всегда находилась под влиянием Германии и России, которые, к тому же, долгое время были ее врагами. Для Германии только Россия была так называемым «стратегическим партнером». Польша такого статуса никогда не имела. Украинцы же всегда определяли свое геополитическое положение, ориентируясь на Россию и Польшу, и много раз обращали свои симпатии к Германии, которая ни разу не ответила им взаимностью. А Россия? Она вновь и вновь возлагает надежды на Германию, не находит общего языка с Польшей и отказывается воспринимать Украину как государство и нацию.
Польский опыт отношений с Россией важен в европейском контексте
Сложный клубок польско-российских отношений является результатом географии и истории. Часто кажется, и самим полякам тоже, что сама сложность делает эти отношения чем-то уникальным и особым. Это верно лишь отчасти. Польский опыт отношений с Россией – важная составляющая часть европейских взаимоотношений и конфликтов с Россией или из-за России. В Западной Европе, в частности или даже главным образом в Германии, этот опыт относили к разряду явлений психологического порядка, к этакой гиперчувствительности, и на этом основании выхолащивали его политическое значение. Тем самым в польско-немецких отношениях возник определенный разрыв доверия, и его, возможно, только сейчас удастся постепенно устранить.
Польский опыт отношений с Россией отчасти стал причиной того, что мышление в категориях треугольника Польша-Россия-Германия долго оставалось уделом историков. Но в современной польской политике начала просматриваться тенденция видеть в этом треугольнике весьма актуальный геополитический формат.
С конца XVIII века Польша оказалась в роковом тупике, утратив свою независимую государственность на 123 года. Интересы Германии и России редко совпадали, но если что-то объединяло две великие державы, то это было непризнание Польши как суверенного государства. Так это было и в сентябре 1939 года. Лишь в 1989–90 годах Польша смогла заново определить свое положение на карте мира. С тех пор Польша – не страна между Россией и Германией, а член западного сообщества, даже несмотря на попытки в правом спектре политического ландшафта Польши представить Германию не как партнера, акак угрозу.
Освобождение Польши от российского/советского господства произошло мирно, и стратегическое противостояние интересов немного потеряло остроту. Обе страны пытались повлиять на решение Запада о расширении НАТО на восток. Польша одержала верх, несомненно, выигрывая от политического ослабления России, но не делая из этого демонстрации силы. Казалось, что Москва отступила от своих имперских традиций, и даже открыто симпатизировала идеям либеральной демократии. Ряд группировок в новой польской элите надеялись на примирение между Польшей и Россией, подобное тому, которое произошло между Польшей и Германией. Но даже самые большие оптимисты понимали, что только тесные связи с Западом могут обеспечить Польше равновесие в отношениях с Россией. Окажись Польша снова в промежуточном положении – это рано или поздно послужило бы для России поводом попытаться восстановить свое господство в регионе. В Германии также преобладало понимание того, что Польша, не включенная в союзы и альянсы, может стать полигоном борьбы за власть.
Российское присутствие в Польше в 90‑е годы резко сократилось. Травма памяти о российском господстве была ещё жива, но ее эмоциональное воздействие ослабло. Даже после прихода к власти Владимира Путина в конце 90‑х правила игры не изменились мгновенно. Польша была занята переговорами по вступлению в Европейский Союз, которые мало интересовали Москву. Первое мая 2004 года, день вступления Польши в ЕС, как казалось, стало символическим окончанием долгого периода польской истории, начавшегося в XVIII веке. Перестройка польской геополитики могла считаться завершенной.
Действительность, как выяснилось позже, оказалась гораздо сложнее. Путинская Россия вела все более открытую и все более агрессивную политику ревизионизма. В такой оценке ситуации Варшава и Берлин были в основном согласны. Чего нельзя было сказать о политических выводах, делаемых на основе этой оценки. В отличие от Варшавы, Берлин считал возможным проводить «трансформативную» политику в отношении России. Оставался открытым еще и очень серьезный вопрос о будущем стран, находившихся между НАТО/ЕС и Россией. Здесь тоже между Польшей и Германией/Западной Европой существовали расхождения, которые, однако, до поры не особенно сказывались в текущей политике.
Украинские тезисы Бжезинского
Новая польская элита была настроена антисоветски, но не антироссийски. В то же время, она наследовала и той политической традиции, которая поддерживала стремление к независимости восточных соседей, особенно – Украины. Обоснованием этому были как нравственные, так и, и даже прежде всего, стратегические соображения: политические силы, порожденные движением «Солидарность», не могли отказать соседним народам в праве, которое они требовали для себя. Кроме того, было очевидно, что в стратегические интересы Польши не входила перспектива оставаться восточной границей западноевропейского сообщества. Демократическое развитие соседей послужило бы укреплению безопасности Польши. Влиятельный эксперт и бывший советник по безопасности президента США Збигнев Бжезинский сформулировал тезис, который Польша положила в основу своей политики, а именно: независимость Украины окажет решающее влияние на политическую идентичность России. Только независимая Украина сможет предотвратить возвращение России к ее имперским традициям.
Сегодня мы со всей ясностью видим, насколько он был прав.
Германия смотрела на вещи иначе. Прежде всего, большая часть общества и элит в Германии плохо знали крупнейшую страну региона – Украину. Очень многие отказывали ей в собственной национальной идентичности и тем самым в праве на государственность. Германия не единственная занимала эту позицию, но именно ее скептическое отношение имело наиболее серьезные политические последствия.
Польша уже в 90‑е годы с переменным успехом выступала за демократические и рыночные реформы в Украине, хотя доминирующей темой польской политики это не стало. Ее несомненным приоритетом были вступления в НАТО и ЕС. Именно на этой цели была сосредоточена политическая энергия.
Москва пыталась представить Польшу безвольным исполнителем приказов из США
Москва почти не имела возможности влиять на политический курс Польши, но один инструмент косвенного давления у нее был: отказ от диалога. Российская дипломатия не жалела усилий, чтобы дискредитировать Польшу на Западе как страну русофобов. Это была изощренная тактика. Уже в силу самой географии, Польша в статусе члена НАТО и ЕС стремилась участвовать в принятии решений Запада по вопросам взаимоотношений с восточными соседями, а значит и с Россией. Отказ России вести диалог торпедировал дипломатические усилия Варшавы, нанося им болезненные удары. Москва пыталась представить Польшу как безвольного исполнителя команд из Америки, отрицая способности и возможности Польши полноправно участвовать в политике ЕС в Восточной Европе.
В 2002 году диалог еще казался возможным. Владимир Путин посетил Польшу и говорил об уверенности в будущем. В качестве жеста доброй воли Путин и принимавший его Александр Квасьневский объявили о создании «польско-российской рабочей группы для решения сложных вопросов». Она должна была служить улучшению понимания сложной истории польско-российских отношений, в чем достигла некоторых успехов, не добившись, однако, чаемых результатов в политическом развитии.
В 2004 году Украина, чей политический облик до тех пор определяли постсоветские коррумпированные элиты, заявила о своих демократических и европейских симпатиях и планах. Тогда стало очевидно, хотя и не для всех на западе, что трансформация Европы, начавшаяся в 1989 году, еще не закончена. Президент Польши Квасьневский использовал свой авторитет для того, чтобы немного смягчить напряженное положение в Украине. Москва никогда ему этого не простила, хотя Квасьневский был кем угодно, но только не яростным оппонентом России. Квасьневскому было суждено еще не раз сыграть для Украины роль посредника в кризисе.
Надежды, связанные с оранжевой революцией 2004 года, правительство Украины не оправдало. Польша оказалась в чрезвычайно невыгодной позиции. Пока Германия строила отношения с Россией на базе стратегии Wandel durch Handel («Трансформация через торговлю») с большой политической и экономической выгодой для себя, Польша со своей неблагодарной ролью защитника Украины оказалась в изоляции. Оставшись без каналов связи с Москвой, Варшава стратегически отставала от других стран. Правительство Туска пыталось наладить прагматичный, деловой диалог с Россией. В 2009 году, в результате интенсивных дипломатических усилий, Путин приехал в Польшу с визитом. Он выступил с короткой, но выразительной речью в Гданьске у мемориала Вестерплатте, откуда 1 сентября 1939 началась вторая мировая война. Уже тогда Путин говорил о версальском договоре и «унижении» Германии, которое якобы и послужило одной из причин Второй мировой войны. Он высоко оценил российско-германские отношения, «построенные на сотрудничестве и партнерстве, а не на сведении исторических счетов», предлагая эту модель и для польско-российских отношений. Его речь была и провокацией, и призывом к сближению. Он не мог не знать, что порицаемый им Версальский договор открыл Польше путь к независимости. Он также знал, что в Польше очень скептически относятся к модели межнационального взаимопонимания, насаждаемой сверху, по образцу примирения между Германией и Россией. Варшава предпочитала примирение снизу, как это и было в случае Польши и Германии. Путин хвалил «разумную» Германию и намекал, что Польше следовало бы взять с нее пример. Что именно нужно было делать, он не сказал, но сомневаться не приходилось: речь шла прежде всего об Украине, которую он рассматривал как зону влияния России, и где он не хотел бы видеть никакого участия Польши.
Все это не было высказано напрямую, но смысл послания дошел до адресатов. В Варшаве ни у кого не было иллюзий по поводу Путина. Но могла ли Польша все-таки открыть какие-то каналы для диалога с Россией, как это уже сделали все крупные европейские государства? Вашингтон только что провозгласил «перезагрузку» в отношениях с Россией, на что в Варшаве смотрели не без скептицизма, и все же эту реальность нельзя было отрицать. Можно ли было отставить в сторону геополитические разногласия вокруг будущего Украины, по которым нельзя было ждать быстрых решений, и очертить некий конкретный сегмент прагматичного сотрудничества?
Этот эксперимент продлился недолго. Желание отделить геополитическое противостояние вокруг Украины от прагматичного сотрудничества с Россией оказалось несбыточным. Внутриполитическая ситуация в Украине все больше обострялась. Пророссийский президент Виктор Янукович испытывал нарастающее давление прозападно настроенного общества, которое возлагало большие надежды на заключение соглашения с Европейским союзом. Отказ Януковича подписать это соглашение привело к гневной реакции среди населения и массовым демонстрациям протеста. Польше опять пришлось выступить в роли посредника, но на этот раз она была не одна. Польский министр иностранных дел Радек Сикорский приехал в Украину со своим тогдашним германским коллегой, Франком-Вальтером Штайнмайером. После некоторых колебаний к ним присоединился глава французской дипломатии Лоран Фабьюс. Главная идея заключалась в том, что Варшава больше не действовала в одиночку, а шла в основном русле европейской политики.
Но и этот подход сыграл лишь ограниченную роль. 1 апреля 2014 года министры иностранных дел Польши, Германии и Франции собрались в Веймаре и объявили, что они бессильны против только что состоявшейся аннексии Крыма. Штайнмайер заявил, что он возражает против приема Украины в НАТО, а Сикорский выразил пожелание в ближайшее время принять в Польше две бригады НАТО с тяжелым вооружением. «Веймарский треугольник», в котором Польша, Германия и Франция пытались работать вместе с 1991 года, выглядел довольно-таки беспомощным.
Польшу разочаровал нормандский формат
Прошло всего лишь несколько недель, и две страны веймарского треугольника – Франция и Германия – решили проводить переговоры С Россией и Украиной в так называемом нормандском формате. Для Варшавы это было неприятной неожиданностью, поскольку сигнал был очень четкий: Россия не хотела участия Польши в переговорах, а оба западноевропейских партнера очевидно были не готовы поставить под удар новый формат переговоров ради Польши. Позднее выяснилось, что нормандский формат, в конечном счете, имел не больше успеха, чем веймарский треугольник. Но для Польши это уже было не важно. Россия снова смогла воспользоваться испытанным приемом отказа Польше в диалоге.
То, как Россия действовала после авиакатастрофы под Смоленском, когда погибли президент Польши Лех Качинский и 95 других пассажиров, среди которых были ведущие польские политики и правительственные чиновники, конечно, тоже омрачило польско-российские отношения. Отказ России передать Польше обломки самолета был задуман и воспринят как осознанный жест унижения Польши. В 2015 году к власти пришла партия ПиС (Партия права и справедливости), и трагедия под Смоленском стала инструментом внешне- и внутриполитических конфликтов. Вреда польско-российским отношениям это не принесло, поскольку они к этому моменту были практически лишены какого-либо содержания.
Одновременно Польша начала отдаляться от своих европейских партнеров, особенно от западного соседа – Германии. Критика немецкой политики в отношении России, особенно «Северного потока‑2», была хотя и полностью обоснованной, но все же чрезмерной. Правые у власти видят Польшу как страну, зажатую между двумя врагами, причем бросается в глаза особый эмоциональный накал критики в адрес Германии.
Санкции и отказ от российской энергии пользуются широкой поддержкой в Польше
Российская агрессия против Украины лишь отчасти изменила сложившуюся картину. Все политические силы едины в осуждении России. Такова же и общая принципиальная позиция относительно санкций, наложенных на Россию. Польша уже после аннексии Крыма выступала за жесткие санкции. Но этот политический курс не прошел безболезненно. Россия представляла собой привлекательный рынок сбыта для многих польских компаний, и не только для предприятий сельскохозяйственной промышленности – у них просто наиболее активное лобби. И все же даже они не решились открыто критиковать режим санкций. В то же время Польша вела довольно последовательную политику сокращения зависимости от энергоносителей из России. Все основные партии, что для Польши очень необычно, поддержали этот курс, и это помогло смягчить энергетический шок после нападения России на Украину. Труднее всего оказалось перенести отказ от российского угля, который дополнял дорогой и дефицитный польский уголь. Но и с этой проблемой, вероятно, удастся справиться в короткие сроки. Уголь как сырьевой продукт широко торгуется во всем мире.
Российская угроза воспринимается интенсивнее, чем когда-либо после 1989 года. Одновременно все как бы вновь открыли для себя Украину. В Польше уже много лет находились сотни тысяч или даже больше трудовых мигрантов из Украины, но внимания на них обращали очень мало. Это изменилось с появлением волны беженцев, которых встретили с большим сочувствием и солидарностью.
Имидж Украины очень изменился с момента начала оборонительной войны. Не только мужество украинцев, но и грамотная, эффективная оборона были встречены с уважением и восхищением. В долгой история польско-украинских отношений это несомненная вершина.
Самоизоляция ослабляет положение Польши в качестве союзника Киева
Станет ли это началом новых партнерских отношений – выяснится после конца войны. Опыт солидарности в беде сыграет при этом свою роль. Но Украина будет больше всего нуждаться в эффективной политической и экономической поддержке. В какой мере Польша сможет их предложить – зависит от того, найдет ли она партнеров в ЕС и в НАТО. Нынешний курс на самоизоляцию сильно ослабят позиции Польши как союзницы Украины. Чем больше она отдаляется от Запада, от своих западноевропейских партнеров, тем менее привлекательной она будет становиться для Украины.
Критики упрекают польское правительство в том, что оно держит курс на восток. То, как правые у власти критикуют западную культуру и западное общество, способствует такому впечатлению. Однако, к счастью, эта критика не не находит своего воплощения в конкретной политике. Даже оппортунистическая политика в отношении России в духе Виктора Орбана в Польше непредставима. Исторический опыт защищает Польшу. Память могла немного выветриться после 1989 года, но нападение России на Украину вновь оживило воспоминания.
Если Украина сумеет утвердиться в качестве успешного суверенного государства, в то время как Россия потеряет способность угрожать своим соседям, в польской геополитике может произойти исторический поворот. Однако для этого должны быть выполнены еще два важных условия: Европа и трансатлантическое сообщество должны выйти из текущего конфликта с новыми силами, и Польша должна участвовать, видя свое будущее именно в этом сообществе. Польша в своих отношениях с Россией очень часто оказывалась в одиночестве среди европейских стран. Это может измениться сейчас, если Польша сделает для этого все необходимое.
Януш Рейтер – польский дипломат, специалист по Германии и публицист. В 1990–1995 годах он был послом Польши в Германии и в 2005–2007 – в США. Он возглавляет правление Центра международных отношений в Варшаве.
Эта статья написана в рамках проекта при поддержке Министерства иностранных дел «Россия и Запад: европейский послевоенный порядок и будущее отношений с Россией». В статье высказано личное мнение автора.
Русский перевод: Люба Гурова
Hat Ihnen unser Beitrag gefallen? Dann spenden Sie doch einfach und bequem über unser Spendentool. Sie unterstützen damit die publizistische Arbeit von LibMod.
Wir sind als gemeinnützig anerkannt, entsprechend sind Spenden steuerlich absetzbar. Für eine Spendenbescheinigung (nötig bei einem Betrag über 200 EUR), senden Sie Ihre Adressdaten bitte an finanzen@libmod.de
